Выпускник Тульского духовного училища и семинарии, в миру Владимир Троицкий, в монашестве — святитель Иларион стал одним на тех новомучеников, благодаря которым Русская православная церковь устояла в страшных гонениях начала XX века.
Будущий епископ родился в 1886 году в семье священника Алексея Троицкого в селе Липицы Каширского уезда. Владимир был старшим сыном, после него родились еще четверо детей. Среди родни Троицкого было много духовенства: дед, отец, а впоследствии и брат епископа служили в липицком храме Благовещения Пресвятой Богородицы.
Владимир Троицкий блестяще окончил Тульское духовное училище, семинарию, Московскую духовную академию, а в 1913 году уже рыл пострижен в монахи. В 26 лет он стал самым молодым преподавателем академии и подающим большие надежды богословом. Участники Поместного собора 1917 года предложили кандидатуру 32-летнего архимандрита на патриаршество. Позже епископ Илларион стал верным помощником и ближайшим сподвижником патриарха Тихона. За твердость в делах веры, за преданность Церкви в церковных кругах его именовали Иларионом Великим.
Первый раз монаха и богослова арестовали в 1919 году, посадили в Бутырку. Обвинение при аресте было стандартным: «Агитация против советской власти и произнесение с амвона погромных речей». Серьезных оснований для обвинения не нашлось, и по ходатайству преподавателей духовной академии Илариона выпустили.
Следующий арест произошел через три года, когда после кампании по изъятию церковных ценностей в стране начались тотальные репрессии против верующих. И патриарх Тихон, и его поверенный были на год высланы из Москвы в Архангельск. Всего Илариона «брали» пять раз. В 1924 начался его первый путь в Соловецкий лагерь.
На Соловках о нем ходили легенды. Даже до Москвы дошел слух, что к узнику приезжали представители папы римского, предлагая ему стать католическим кардиналом. Ничего подобного, разумеется, быть не могло, а вот факт переговоров представителя ГПУ Тучкова с епископом о сотрудничестве с органами в обмен на освобождение и всяческое содействие зафиксирован документально. Епископ остался в лагере, что говорит само за себя…
Мир узнал об Иларионе благодаря книге «Неугасимая лампада» Бориса Ширяева — бывшего соловецкого узника. Не только Ширяев, но и другие свидетели сообщают о том, что единственное в истории Соловецкого лагеря пасхальное богослужение в 1926 году возглавлял святитель Иларион (Троицкий). Служба состоялась втайне от начальства в недостроенной пекарне.
В лагере владыка пользовался огромным почетом. Верующие видели в нем духовного отца, а неверующие — миссионера. «Вскоре сведения о его лагерной деятельности дошли до эмигрантов. Соловецкий лагерь 20-х годов стал своеобразным духовным очагом — там собрались лучшие представители православной церкви. Троицкий пользовался исключительным авторитетом среди заключенных представителей духовенства, неоднократно выбирался старшим архиереем, порой его даже именовали архиепископом Соловецким.
Знавшие епископа Илариона в Соловках писали о нем: «Он доступен был всем… Самая простая внешность — вот что такое был владыка. Но за этой заурядной формой веселости можно было постепенно усмотреть детскую чистоту, великую духовную опытность, доброту и милосердие, это сладостное безразличие к материальным благам, истинную веру, подлинное благочестие, высокое нравственное совершенствование. Его обыкновенный вид скрывал от людей внутреннее делание и спасал его самого от лицемерия и тщеславия. Он был решительным врагом всякого лицемерия и показного благочестия. Каждого прибывавшего в Соловецкий лагерь священника владыка подробно расспрашивал обо всех предшествовавших заключению обстоятельствах.
— За что же вас арестовали? — спросил владыка прибывшего в лагерь игумена одного из монастырей.
— Да служил молебны у себя на дому, когда монастырь закрыли, — ответил тот, — ну, собирался народ, и даже бывали исцеления…
— Ах вот как, даже исцеления бывали… Сколько же вам дали Соловков?
— Три года.
— Ну, это мало, за исцеления надо бы дать больше, советская власть недосмотрела…»
О своей встрече с архиепископом Иларионом в этот период жизни писатель Олег Волков в своих воспоминаниях рассказывал: «Иногда Георгий уводил меня к архиепископу Илариону, поселенному в Филипповской пустыни, в верстах трех от монастыря. Числился он там сторожем. Георгий уверял, что даже лагерное начальство поневоле относилось с уважением к этому выдающемуся человеку и разрешало ему жить уединенно и в покое. Преосвященный встречал нас радушно. В простоте его обращения было приятие людей и понимание жизни. Даже любовь к ней. Любовь аскета, почитавшего радости ее ниспосланными свыше. Мы подошли к его руке, он благословил нас и тут же, как бы стирая всякую грань между архиепископом и мирянами, прихватил за плечи и повлек к столу. И был так непринужден… что забывалось о его учености и исключительности, выдвинувших его на одно из первых мест среди тогдашних православных иерархов. Мне были знакомы места под Серпуховом, откуда был родом владыка Иларион. Он загорался, вспоминая юность. Потом неизбежно переходил… к суждениям о церковных делах России. «Надо верить, что Церковь устоит, — говорил он. — Без этой веры жить нельзя. Пусть сохранятся хоть крошечные, еле светящиеся огоньки — когда-нибудь от них все пойдет вновь. Без Христа люди пожрут друг друга. Это понимал даже Вольтер… Я вот — зиму тут прожил, когда и дня не бывает – потемки круглые сутки. Выйдешь на крыльцо — кругом лес, тишина, мрак. Словно конца им нет, словно пусто везде и глухо… Но «чем ночь темней, тем ярче звезды…» Хорошие это строки. А как там дальше — вы должны помнить. Мне, монаху, впору Писание знать».
Своей оставшейся на свободе родственнице архиепископ писал: «Выкинут я стихийно на далекий остров. Но сожаления я стараюсь не растравливать в душе моей, на окружающее стараюсь не обращать внимания, а жизнь наполнять тем, чем можно. И так за долгие годы привык и живу не тужу. На лучшее не надеюсь, от худшего не отрекаюсь. Какова есть о мне воля Божия — так пусть и будет».
Незадолго до окончания срока и выезда с Соловков архиепископ писал родным: «Дожил я уже до осени и этого года. Только осень у нас прямо удивительная — доселе нет ни холода, ни снега: иной раз дождичек сыплет и сыплет, а иной раз и сухо станет. А в прошлые годы в это время всегда ходил по льду озера. 15 ноября исполняется пять лет, как я странствую, — если, конечно, считать, что лето 23 года я жил сколько-нибудь оседло (а это весьма сомнительно). Сейчас я переживаю не вполне приятное состояние полной неизвестности: уеду ли я отсюда или опять останусь. Если уеду, то скоро, но сменяю ли я в этом последнем случае ястреба на кукушку — тоже неизвестно. Словом, внутри у меня неизвестность и неопределенность. Чего пожелать самому себе — тоже не знаю. Ведь в иных отношениях у нас здесь лучше вашего, да и прижился за долгие годы. Только душа просит нового…»
14 октября 1929 года Особое совещание при Коллегии ОГПУ приговорило архиепископа к трем годам ссылки в Казахстан. По дороге он заболел сыпным тифом и был помещен в больницу тюрьмы «Кресты» в Ленинграде, где и скончался. Похоронен владыка в Москве, в Сретенском монастыре. Священномученик Илларион был канонизирован Архиерейским собором Русской православной церкви в 2000 году.